Кафка на пляже - Страница 85

К оглавлению

– Если все так оставить, может быть плохо.

– Да ну!

– Голова станет болеть, начнутся запоры, спина не будет гнуться.

– Ого! А что делать?

– Будет немного больно. Ничего?

– Да чего уж тут!

– По правде сказать, сильно больно будет.

– Послушай, отец! Ведь нас везде колотят, стоит только на свет появиться – и дома, и в школе, и в армии. Не хочу хвалиться, но я по пальцам могу пересчитать дни, когда не получал от кого-нибудь тычка. И сейчас… То болит, то горит, то зудит, то чешется. То сладко, то горько. По-всякому бывает. Выбирай чего хочешь.

Наката зажмурился и сосредоточился, желая удостовериться, того ли места на пояснице Хосино касаются его большие пальцы. Убедившись, что все правильно, он осторожно нажал на это место. Потом сильнее, еще сильнее… Сделал резкий вдох и, отрывисто вскрикнув, как птица зимой, изо всех сил вдавил пальцы в поясницу – в ложбинки между костями и мышечной тканью. Хосино пронзила невыносимая, чудовищная боль. В голове полыхнула мощная ослепительно-белая вспышка, озарившая сознание целиком. У него перехватило дыхание. Будто с верхушки высокой башни его столкнули в бездонную пропасть. Он даже крикнуть бы не смог. Жуткая боль не давала ни о чем подумать, выжигала и стопорила все мысли, растворяла все чувства. Тело, казалось, рассыпалось на мелкие кусочки. Самой смерти было бы не под силу вызвать такие разрушения. Глаза не открывались. Хосино лежал на татами лицом вниз, изо рта текла слюна, и он ничего не мог с собой поделать. По щекам катились крупные слезы. Этот кошмар продолжался, наверное, с полминуты.

Наконец Хосино втянул в себя воздух и поднялся, поддерживая голову руками и пошатываясь. Покрытый татами пол зловеще уплывал из-под ног, раскачиваясь, как волны перед надвигающимся штормом.

– Больно было?

Парень несколько раз тряхнул головой, словно хотел проверить, жив ли еще.

– Больно – не то слово. Чувство такое, будто с меня содрали кожу, насадили на вертел, растолкли ступкой и по тому, что осталось, прогнали стадо бешеных быков. Что ты такое сделал-то?

– Наката кости на место поставил. Теперь все будет в порядке. Спина болеть перестанет, запоров не будет.

Острая боль в спине отступала, как море во время отлива, появилась легкость. Раньше спина все время была какая-то ватная, дряблая. Теперь ее как подменили. Виски больше не ломило, стало легче дышать. И захотелось в туалет.

– А ведь и в самом деле полегчало.

– Конечно. Все проблемы в спине, – сказал Наката.

– И все-таки знаешь, как больно? – вздохнул Хосино.

На вокзале в Токусиме они сели на экспресс «Джей-Ар» до Такамацу. За гостиницу расплачивался Хосино, он же купил билеты на поезд. Наката хотел заплатить за себя сам, но тот и слушать его не стал.

– Давай я буду платить, потом рассчитаемся. Ну чего из-за денег базарить?

– Хорошо. Наката плохо в деньгах разбирается. Делайте, пожалуйста, как хотите, Хосино-сан.

– Знаешь, Наката-сан, после твоего шиацу мне правда намного лучше стало. Как бы мне тебя отблагодарить – хоть немного? Давно я так классно себя не чувствовал. Прямо заново родился.

– Прекрасно. Только Наката ни про какую шиацу ничего не знает. А кости – это да, очень важно.

– Ну, шиацу, мануальщики или как еще там их называют… Но у тебя точно талант. Хорошие бабки можешь заколачивать. Даю гарантию. С шоферами тебя познакомлю. Только на них озолотишься.

– Наката увидел вашу спину, Хосино-сан, и понял: что-то не так. Наката как видит такое, сразу хочет поправить. Он на мебельной фабрике долго работал, может, еще и поэтому как только на глаза что-нибудь кривое попадется, так сразу хочется выпрямить. Такой у Накаты характер. Но кости он в первый раз выпрямлял.

– Вот в этом-то, наверное, у тебя и талант, – с восхищением сказал парень.

– А раньше Наката мог с кошками разговаривать.

– Ото!

– Но совсем недавно вдруг разучился. Это все из-за Джонни Уокера.

– Понятное дело.

– Вы же знаете, что у Накаты голова не в порядке. Когда сложно, он не понимает. А сейчас сложно, что ни говори. Рыба да пиявки, к примеру, с неба валятся.

– Вот-вот.

– Но спина у вас, Хосино-сан, лучше стала. Наката очень рад. У вас – хорошее настроение и у Накаты – хорошее.

– Я тоже очень рад.

– Замечательно.

– Эй, а пиявки?… Ну, на стоянке в Фудзикава…

– Да-да. Наката про пиявок помнит.

– А ты случаем к ним отношения не имеешь?

Наката чуть задумался, что с ним обычно бывало редко, и сказал:

– Наката и сам не знает. Но у него был зонтик, он его раскрыл, а пиявки все падали и падали…

– Угу.

– Нет, что ни говори, а людей убивать – нехорошо, – заявил Наката и решительно кивнул.

– Кто бы спорил. Конечно, нехорошо, – согласился Хосино.

– Да, – резюмировал Наката и с той же решимостью мотнул головой.

В Такамацу они сошли с поезда, заглянули в привокзальное кафе, где подавали удон, и пообедали. Из окна кафе были видны большие портовые краны, на которых сидело много чаек. Наката с наслаждением поедал лапшу.

– Просто объедение.

– Ну и слава богу, – сказал Хосино. – А здорово здесь, правда, Наката-сан?

– Хорошо, Хосино-сан.

– Место классное. Ну и что делать будем?

– Наверное, будем искать камень от входа.

– Камень от входа?

– Да.

– Ну… – протянул Хосино, – это долгая история…

Наката взял в руки чашку с лапшой и выпил весь бульон до последней капли.

– Да. История длинная. Но если слишком долго, Наката ничего не поймет. А если мы поедем туда, то скорее всего поймем.

– Значит, если туда, то разберемся?