Кафка на пляже - Страница 119

119

– Это твоя квартира?

– Ага. Моя. Вернее, я ее снимаю. Так что пользуйтесь. Специально для вас все приготовил.

– Папаша?

– Чего тебе?

– Ты не Бог, не Будда, не человек. А что-то такое… без формы, без образа. Причем это с самого начала было. Ты ведь так говорил?

– Правильно.

– Не от мира сего.

– Точно.

– А как тогда такая личность может квартиру снимать? Ты же не человек, папаша. Значит, ты, наверное, нигде не записан, не зарегистрирован. Справки о доходах у тебя нет, печати нет и свидетельства на печать тоже . А без этого квартиру не снимешь. Или ты какой-нибудь трюк придумал? Может, насобирал листьев с деревьев, сделал из них свидетельство и всех дуришь? Я больше в такие дела влезать не хочу.

– Бестолочь! – Полковник Сандерс даже цокнул языком от досады. – Ну, тупой! У тебя случайно не кисель вместо мозгов? Полный болван! Какие еще листья? Ты за кого меня принимаешь? Сказок про барсуков начитался? Я тебе не барсук. Я – абстрактное понятие. Разница есть или как? Сам не понимаешь, что несешь. Ты что, думаешь, я сам хожу по конторам и всей этой ерундой занимаюсь? «Ой, господа! А подешевле за квартирку нельзя? Скиньте хоть немножко». Думаешь, я такие речи веду? Не валяй дурака! В наше время этим секретари занимаются. Все нужные бумаги готовят. Как же иначе?

– Выходит, у тебя, папаша, тоже секретарь есть?

– Само собой. А ты как думал? Все, кончай дурить. У меня же дел куча. Ну, секретарь… Что тут странного?

– Хорошо-хорошо. Я все понял. Чего ты так раскипятился? Ну, пошутил чуть-чуть. Но я вот что хотел спросить, папаша: зачем нам так быстро сваливать? Дай хотя бы позавтракать по-человечески. Есть же охота. И потом, Наката дрыхнет. Его так сразу не поднимешь…

– Хосино-тян, шутки в сторону. Полиция сбилась с ног – вас ищет. Сегодня с утра первым делом начнут в городе прочесывать гостиницы и рёканы. Описание внешности – твоей и Накаты – у них уже есть. До вас сразу доберутся. Внешность у вас примечательная у обоих. Так что дело срочное…

– Полиция? – воскликнул Хосино. – Иди ты! Я ничего такого не сделал. Было, правда, в школе: несколько раз мотоциклы угонял. Но это так, для удовольствия. Не продавал же. Я что? Покатаюсь немного и на место поставлю. А больше ничего не нарушал. Разве что камень из храма унесли. Но это ты сам говорил…

– Камень здесь ни при чем! – рявкнул Полковник Сандерс. – Тупица! Забудь про камень, я же сказал. Полиция о нем ничего не знает и знать не хочет. Стали бы они с утра пораньше весь город перерывать из-за какого-то камня. Тут все куда серьезнее.

– Куда серьезнее?

– Полиция за Накатой гоняется.

– Погоди, папаша. Что-то я ничего не пойму. За Накатой? Что он мог такого сделать? Уж кто-кто, но не он. Серьезнее – это что? Что за преступление? Причем здесь он вообще?

– Сейчас нет времени по телефону объяснять. Главное – ты отвечаешь за него. Уносите ноги из рёкана. Все ложится на твои плечи. Усек?

– Усек, – пожимая плечами, сказал в трубку Хосино. – Хотя никак не пойму, о чем речь. А меня в соучастники не запишут?

– Не запишут, хотя на допросы и могут потянуть. Времени нет, Хосино-тян. Разбираться потом будем, а сейчас замолкни и делай, что говорят.

– Погоди, папаша! Тут вот какое дело. Уж больно я полицию не люблю. Просто ненавижу. Типы эти хуже якудза, хуже, чем в армии. Приемчики у них еще те – сожрут и не подавятся. А больше всего любят измываться над теми, кто сдачи дать не может. Всю дорогу ко мне цепляются – и в школе, и как шофером стал… Поэтому с полицией я ссориться не хочу. Себе дороже, потом проблем не оберешься. Понимаешь? Зачем мне в это лезть? Вообще-то…

Связь оборвалась.

– Вот так, – проговорил Хосино и, с тяжелым вздохом спрятав мобильник в сумку, принялся будить Накату: – Наката-сан! Отец! Горим!!! Наводнение!!! Землетрясение!!! Годзилла идет!!! Подъем! Ну давай же!

Наката никак не хотел просыпаться:

– Фаски снял. Отходы пошли на растопку. Нет, кошка в фуро не лазила. Там Наката сидел, – бормотал он словно из какого-то другого времени, другого мира.

Хосино тряс его за плечи, теребил за нос, дергал за уши. Сознание наконец стало возвращаться к старику.

– А-а-а… Хосино-сан, – протянул он.

– Да-да. Хосино, Хосино, – сказал парень. – Извини, что разбудил.

– Ничего-ничего. Накате уже пора вставать. Не беспокойтесь. Наката огонь развел и проснулся.

– Ну и слава богу. Тут у нас кое-что случилось, поэтому надо отсюда выметаться поскорее.

– Наверное, из-за Джонни Уокера?

– Я в подробности не посвящен. Есть кое-какая информация из одного источника. Надо съезжать отсюда. Полиция нас ищет.

– Вот оно что…

– Да… Такие дела. А что у тебя вышло с этим Джонни Уокером?

– А Наката разве не рассказывал?

– Нет. Ничего не рассказывал.

– А Накате казалось, что рассказывал.

– Да нет. Самого главного я, оказывается, и не слышал.

– Дело в том, что Наката убил Джонни Уокера.

– Кроме шуток?

– Да. Кроме шуток, убил.

– Ну и дела… – только и смог сказать парень.

Хосино побросал вещи в сумку и, заворачивая в платок камень, заметил, что к тому вернулся прежний вес – теперь ноша была хоть и не легкой, но посильной. Наката тоже собрал пожитки и сложил в брезентовую сумку. Парень подошел к стойке администратора и объяснил, что из-за срочного дела им надо уезжать. Номер был оплачен вперед, поэтому рассчитались они быстро. После сна ноги у Накаты еще слегка подкашивались, и он кое-как поковылял к выходу.

– И сколько же Наката спал?

– Сейчас прикинем. – Хосино подсчитал в уме и сказал: – Часов сорок.

119