Кафка на пляже - Страница 109

109

– Так, может, это опасно?

– Да-да. Опасно.

– Ого… – только и сказал Хосино. Полез в карман за «Мальборо», прикурил от зажигалки. – Знаешь, что мне дед говорил? «Твое слабое место в том, что ты, не подумав хорошенько, связываешься с незнакомыми людьми». Точно, у меня с детства такой характер. Горбатого могила исправит. Ну и плевать. Все равно уже ничего не сделаешь. На Сикоку я притащился, камень добыл. И теперь взять и уехать? Нет уж. Опасно? Будем иметь в виду и постараемся этот камушек расколоть. Посмотрим, что получится. Может, на старости лет будет чего веселенького внукам рассказать.

– Хосино-сан, у меня просьба.

– Чего такое?

– Не могли бы вы приподнять камень?

– Конечно. О чем разговор.

– А то он что-то такой тяжелый стал.

– Я, понятное дело, не Арнольд Шварценеггер, но силенка вроде есть. В армии второе место в части по армрестлингу занял. И потом – ты же мне спину вылечил.

Хосино встал, обхватил камень обеими руками и попробовал приподнять, но не смог даже оторвать его от пола.

– Ого! И правда – с места не сдвинешь, – обескураженно вымолвил он. – Как же я его донес-то? Будто гвоздями к полу приколотили.

– Он же от входа. Важная вещь. Так просто не поддастся. А иначе нельзя.

В это мгновение небо один за другим располосовали причудливые серебристые зигзаги, от громовых раскатов земля заходила под ногами. «Прямо крышку с адского котла сорвало», – мелькнуло в голове у Хосино. Напоследок молния ударила еще раз, совсем рядом – и сразу стало тихо. Тишина заполнила собой все, даже стало трудно дышать. Напитавшийся сыростью воздух замер, будто заинтригованный, будто его охватили смутные подозрения. Казалось, несметное множество ушей самых разных размеров плавает в воздухе, внимательно прислушиваясь к Накате и Хосино. Оба замерли, ни слова не говоря, в навалившихся средь бела дня сумерках. Немного погодя, будто вспомнив о своих обязанностях, налетел порыв ветра и горстями расшвырял крупные капли дождя по оконному стеклу. Опять заговорил гром, но уже без прежнего ожесточения. Гроза покидала город.

Хосино поднял голову и оглядел комнату. Она показалась ему какой-то странной – равнодушно-отстраненной. Четыре бесстрастные, ставшие еще более невыразительными стены. Оставленная в пепельнице сигарета догорела, превратившись в цилиндрик пепла. Парень сглотнул, прогоняя давящую на уши тишину.

– Эй… Наката-сан!

– Да, Хосино-сан?

– Что-то у меня такое чувство… как плохой сон приснился.

– Получается, мы оба одинаковый сон видели.

– Вот-вот, – будто смиряясь с неизбежным, сказал парень и почесал мочку уха. – Дело ясное. Кунжут добавим, будет суп. Все нормально.

Хосино снова поднялся, намереваясь все-таки справиться с камнем. Сделал глубокий вдох, задержал дыхание, собрался и, крякнув, приподнял камень. Правда, всего на несколько сантиметров.

– Есть чуть-чуть, – заметил Наката.

– Теперь ясно, что гвоздями не прибит. Хотя толку от этого мало, наверное.

– Да, его перевернуть надо.

– Как блин, что ли?

– Ага, – кивнул Наката. – Блины Наката любит.

– Задание понял. Чертов блин! Попробуем еще разок. Может, и сладим. Возьмемся аккуратненько…

Хосино зажмурился, сосредотачиваясь. Сконцентрировал все силы, какие у него были, поднатужился. «Вот, сейчас», – подумал он. Сейчас все решится. Если не сейчас – другого раза не будет.

Хосино взялся за камень обеими руками, схватился поудобнее, набрал полную грудь воздуха и с утробным криком рванул камень вверх. Поднял, наклонил на сорок пять градусов. Это был предел. Но каким-то чудом парень удержал камень в таком положении. Не выпуская его из рук, выдохнул – и все тело захрустело и налилось болью, от которой, казалось, кричала каждая косточка, каждый мускул и нерв. Однако бросать камень было нельзя. Снова глубоко вдохнув, Хосино издал боевой клич, но сам его не услышал и не понял, что означает этот вопль. Он стоял с закрытыми глазами, наполняясь откуда-то взявшейся силой, пришедшей из-за пределов возможностей. Силой, которой у него никогда не было и быть не могло. Мозг жадно требовал кислорода – в голове мелькнула ослепительно белая вспышка, точно вылетели предохранители; нервы плавились, растворялись. Он ничего не видел и не слышал. Лишился способности думать. Не хватало воздуха. Но несмотря ни на что Хосино каким-то немыслимым усилием сантиметр за сантиметром приподнимал свою ношу и наконец с еще одним громким криком перевернул ее. Пройдя точку равновесия, камень уступил и опрокинулся под собственной тяжестью. Финал увенчал страшный грохот, от которого задрожали стены. Похоже, ходуном заходило все здание.

Не удержавшись, Хосино грохнулся на спину. Лежал на татами и жадно хватал ртом воздух. В голове пульсировала и закручивалась масса какой-то мягкой грязи. «Второй раз мне такого веса не взять», – подумал парень. (Потом выяснилось, что его прогноз оказался чересчур оптимистичным. Но тогда он этого знать не мог.)

– Хосино-сан?

– Чего тебе?

– Спасибо. Теперь вход открыт.

– Эй, отец! Наката-сан!

– Что такое?

Лежа на спине, не открывая глаз, Хосино снова набрал в легкие побольше воздуха и заметил:

– Была бы полная жопа, если б не открылся.

Глава 33

Осима еще не приехал, а у меня уже все было готово к открытию. Я пропылесосил пол, протер окна, навел чистоту в туалете, смахнул пыль со всех столов и стульев. Попрыскал аэрозолем и отполировал до блеска перила на лестнице. Слегка прошелся тряпкой по витражу на лестничной площадке. Поработал метлой в саду, включил кондиционер в читальном зале и прибор, регулирующий влажность в книгохранилище. Приготовил кофе, заточил карандаши. В эти утренние часы, когда еще не появились первые посетители, библиотеку наполняла какая-то особая прелесть. Все слова и мысли взяли тайм-аут и тихо дремали. Я готов был делать все, чтобы сохранить здесь порядок, чистоту и покой. Останавливаясь у полок, я рассматривал безмолвные ряды книг, поглаживал корешки. Как всегда, в половине одиннадцатого зарокотал мотор «родстера» и появился слегка заспанный Осима. До открытия библиотеки мы успели перекинуться парой слов.

109